// Все последующее является откровенной
издевкой над действительностью. Читатель вправе упрекнуть меня в святотатстве,
долго плеваться в монитор и закрыть страничку.
Минздрав не запрещает.
Приятного чтения//
…- Какого, простите, черта! – возмущался замученный и взмыленный Александр Сергеевич. Остальные собеседники смотрели на Пушкина с опаской – минуту назад он, в приступе гнева ударив по столу кулаком, чуть не опрокинул бутылку виски, в чьем обществе литераторам предстояло провести оставшуюся ночь. – Господа, кто-нибудь из вас может мне объяснить, почему это происходит? Разве я для этого писал свои стихи? Хотя нет, правильнее сказать, разве я для чего-то писал свои стихи? Нет! Мне просто так хотелось, и все! Я не пытался вложить какой-то смысл в каждую строчку! Зачем теперь меня, пардон, препарируют на каждом уроке литературы?!- Успокойтесь, Пушкин, - медленно протянул Фет, сидящий напротив. – Нам всем это не нравится, но давайте не впадать в крайности. Приведите себя в порядок, в конце концов!
Пушкин нервно одернул фрак, пригладил порядком растрепавшиеся волосы и взглянул в сторону бутылки. Бутылка ждала.
- А где собственно Тургенев? – подал голос несчастный Лермонтов, пытающийся не встречаться глазами с Александром Сергеевичем. Очевидно, потомку древнего шотландского рода было за что-то стыдно. Как поговаривал Гоголь, «сейчас такого стыда лишены медиа-пираты».
Николай Васильевич бросил взгляд на часы.
- Уже точно должен быть, - пробормотал он. – Неужели опять застрял у своей Полины?.. Хм, с этим надо что-то делать.
- А главное, - усмехнулся Пастернак. – Они подо все пытаются придумать систему, изобрести алгоритм. Инверсия, значит, да? Анафора? Какие слова-то, а? А писалось как – «звучит красиво, мне нравится».
Гоголь ехидно скосил глаза в сторону говорившего:
- Вам ли, дорогой Борис Леонидович, об алгоритмах разговаривать…
- Да бросьте, есть же у меня и честные стихи! «Осень», к примеру…
Все помолчали. Несмотря на то, что Гоголь был абсолютно прав, стихотворение «Осень» всем нравилось. Молчание прервал запыхавшийся Тургенев, с извинениями зашедший в комнату. Выглядел он несколько изнуренным и абсолютно расстроенным. Впрочем, к такому его состоянию уже привыкли.
Тем временем охотник-любитель уверенными шагами пересек комнату, выдернул пробку из бутылки, налил себе виски, выпил и только после этого с умиротворенным лицом опустился в свое кресло.
Всем было неловко – хотелось как-то помочь, но устранение причин такого состояния, которые всем были известны, стояло за гранью возможного. Однако, был среди них и тот, кто обычно за словом в карман не лез – Михаил Юрьевич поднялся, наполнил бокалы, после чего осторожно произнес:
- Иван Сергеевич, может, хватит? Вы всю жизнь около нее прожили, все силы на нее положили, а все ведь могло быть иначе…
Тургенев печально улыбнулся.
- Ничего не поделаешь, Мишка, судьба! Кстати, - оживился он. – Слышали, какую штуку придумали? «Звукопись» называется!
Раздался громкий стон и доселе молчавший Тютчев упал в обморок…
0 коммент.:
Отправить комментарий